Неточные совпадения
Я
все силы употребил снискать его дружбу, чтоб всегдашним с ним обхождением наградить недостатки моего воспитания.
Все эти хлопоты, хождение из места в место, разговоры с очень добрыми, хорошими людьми, понимающими вполне неприятность положения просителя, но не могущими пособить ему,
всё это напряжение, не дающее никаких результатов, произвело в Левине чувство мучительное, подобное тому досадному бессилию, которое испытываешь во сне, когда хочешь
употребить физическую
силу.
— Знаю ваши с Сергеем Иванычем аристократические воззрения. Знаю, что он
все силы ума
употребляет на то, чтоб оправдать существующее зло.
Сергей Иванович был умен, образован, здоров, деятелен и не знал, куда
употребить всю свою деятельность. Разговоры в гостиных, съездах, собраниях, комитетах, везде, где можно было говорить, занимали часть его времени; но он, давнишний городской житель, не позволял себе уходить
всему в разговоры, как это делал его неопытный брат, когда бывал в Москве; оставалось еще много досуга и умственных
сил.
Мы встречаемся каждый день у колодца, на бульваре; я
употребляю все свои
силы на то, чтоб отвлекать ее обожателей, блестящих адъютантов, бледных москвичей и других, — и мне почти всегда удается.
Как я ни боялся щекотки, я не вскочил с постели и не отвечал ему, а только глубже запрятал голову под подушки, изо
всех сил брыкал ногами и
употреблял все старания удержаться от смеха.
Губернаторы, кажется,
все силы употребляют угодить нам или по крайней мере показывают вид, что угождают.
Если бы не было этой веры, им не только труднее, но, пожалуй, и невозможно бы было
все свои
силы употреблять на то, чтобы мучать людей, как они это теперь делали с совершенно спокойной совестью.
Внимание хозяина и гостя задавило меня, он даже написал мелом до половины мой вензель; боже мой, моих
сил недостает, ни на кого не могу опереться из тех, которые могли быть опорой; одна — на краю пропасти, и целая толпа
употребляет все усилия, чтоб столкнуть меня, иногда я устаю,
силы слабеют, и нет тебя вблизи, и вдали тебя не видно; но одно воспоминание — и душа встрепенулась, готова снова на бой в доспехах любви».
О нет! ничего подобного, конечно, не допустят разумные педагоги. Они сохранят детскую душу во
всем ее неведении, во
всей непочатости и оградят ее от злых вторжений. Мало того: они
употребят все усилия, чтобы продлить детский возраст до крайних пределов, до той минуты, когда сама собой вторгнется всеразрушающая
сила жизни и скажет: отныне начинается пора зрелости, пора искупления непочатости и неведения!
Самодур
все силится доказать, что ему никто не указ и что он — что захочет, то и сделает; между тем человек действительно независимый и сильный душою никогда не захочет этого доказывать: он
употребляет силу своего характера только там, где это нужно, не растрачивая ее, в виде опыта, на нелепые затеи.
Время тогда было тугое, темное; сословная обособленность царила во
всей силе, поддерживаемая всевозможными искусственными перегородками; благодаря этим последним, всякий имел возможность крепко держаться предоставленного ему судьбою места, не
употребляя даже особенных усилий, чтобы обороняться от вторжения незваных элементов.
— Самое главное, сударыня, в этом разе —
все силы-меры
употреблять, чтоб из ребенка человек вышел. Чтобы к семейству привязанность имел, собственность чтобы уважал, отечество любил бы. Лоза, конечно, прямо этому не научит, но споспешествовать может.
И, может быть,
вся тайна твоей прелести состоит не в возможности
все сделать — а в возможности думать, что ты
все сделаешь, — состоит именно в том, что ты пускаешь по ветру
силы, которые ни на что другое
употребить бы не умела, — в том, что каждый из нас не шутя считает себя расточителем, не шутя полагает, что он вправе сказать: «О, что бы я сделал, если б я не потерял времени даром!»
— Хорошо, — отвечал односложно Калинович, думая про себя: «Эта несносная девчонка
употребляет, кажется,
все средства, чтоб сделать мой отъезд в Петербург как можно труднее, и неужели она не понимает, что мне нельзя на ней жениться? А если понимает и хочет взять это
силой, так неужели не знает, что это совершенно невозможно при моем характере?»
Мы оба обвинялись в одних и тех же преступлениях, а именно: 1) в тайном сочувствии к превратным толкованиям, выразившемся в тех уловках, которые мы
употребляли, дабы сочувствие это ни в чем не проявилось; 2) в сочувствии к мечтательным предприятиям вольнонаемного полководца Редеди; 3) в том, что мы поступками своими вовлекли в соблазн полицейских чинов Литейной части, последствием какового соблазна было со стороны последних бездействие власти; 4) в покушении основать в Самарканде университет и в подговоре к тому же купца Парамонова; 5) в том, что мы, зная
силу законов, до нерасторжимости браков относящихся, содействовали совершению брака адвоката Балалайкина, при живой жене, с купчихой Фаиной Стегнушкиной; 6) в том, что мы, не участвуя лично в написании подложных векселей от имени содержательницы кассы ссуд Матрены Очищенной, не воспрепятствовали таковому писанию, хотя имели полную к тому возможность; 7) в том, что, будучи на постоялом дворе в Корчеве, занимались сомнительными разговорами и, между прочим, подстрекали мещанина Разно Цветова к возмущению против купца Вздолшикова; 8) в принятии от купца Парамонова счета, под названием"Жизнеописание", и в несвоевременном его опубликовании, и 9) во
всем остальном.
— Коли совсем нельзя избегнуть, тогда, конечно, делать нечего: значит, на роду так написано. Но коли мало-мальски возможность есть — избегай!
все силы-меры
употреби, а избегай!
Опасаясь, что вкусная и питательная уха, которою они привыкли подкреплять свои
силы, в непродолжительном времени отойдет в область предания, они настойчиво указывали подлежащей власти на угрожающую опасность, но так как в то время
все вообще правительство было заодно с пискарями, то понятно, что и местная полицейская власть не сочла себя вправе
употребить энергические усилия, дабы пресечь зло в самом его зародыше.
Церковные учители признают нагорную проповедь с заповедью о непротивлении злу насилием божественным откровением и потому, если они уже раз нашли нужным писать о моей книге, то, казалось бы, им необходимо было прежде
всего ответить на этот главный пункт обвинения и прямо высказать, признают или не признают они обязательным для христианина учение нагорной проповеди и заповедь о непротивлении злу насилием, и отвечать не так, как это обыкновенно делается, т. е. сказать, что хотя, с одной стороны, нельзя собственно отрицать, но, с другой стороны, опять-таки нельзя утверждать, тем более, что и т. д., а ответить так же, как поставлен вопрос в моей книге: действительно ли Христос требовал от своих учеников исполнения того, чему он учил в нагорной проповеди, и потому может или не может христианин, оставаясь христианином, идти в суд, участвуя в нем, осуждая людей или ища в нем защиты
силой, может или не может христианин, оставаясь христианином, участвовать в управлении,
употребляя насилие против своих ближних и самый главный,
всем предстоящий теперь с общей воинской повинностью, вопрос — может или не может христианин, оставаясь христианином, противно прямому указанию Христа обещаться в будущих поступках, прямо противных учению, и, участвуя в военной службе, готовиться к убийству людей или совершать их?
И вот для проповедания этого христианского учения и подтверждения его христианским примером, мы устраиваем среди этих людей мучительные тюрьмы, гильотины, виселицы, казни, приготовления к убийству, на которые
употребляем все свои
силы, устраиваем для черного народа идолопоклоннические вероучения, долженствующие одурять их, устраиваем правительственную продажу одурманивающих ядов — вина, табаку, опиума; учреждаем даже проституцию; отдаем землю тем, кому она не нужна; устраиваем зрелища безумной роскоши среди нищеты; уничтожаем всякую возможность всякого подобия христианского общественного мнения; старательно разрушаем устанавливающееся христианское общественное мнение и потом этих-то самых нами самими старательно развращенных людей, запирая их, как диких зверей, в места, из которых они не могут выскочить и в которых они еще более звереют, или убивая их, — этих самых нами со
всех сторон развращенных людей приводим в доказательство того, что на людей нельзя действовать иначе, как грубым насилием.
— Принимая на себя обязанность быть учителем вашего сына, я поступлю, как совесть и честь… разумеется, насколько
силы мои… впрочем, я
употреблю все старания, чтоб оправдать доверие ваше… вашего превосходительства…
Он видел, что распаленная вином и мщением буйная толпа начинала уже забывать
все повиновение, и один грозный вид, и
всем известная исполинская его
сила удерживали в некоторых границах главных зачинщиков, которые, понукая друг друга, не решались еще
употребить насилия; но этот страх не мог продолжаться долго.
— Это правда. Только я, господа, об одном жалею, что я не писательница. Я бы
все силы мои
употребила растолковать женщинам, что
все ваши о нас попечения… просто для нас унизительны.
Турусина. Уж ты разговорилась очень. Я устала, дай мне отдохнуть, немного успокоиться. (Целует Машеньку; она уходит.) Милая девушка! На нее и сердиться нельзя; она и сама, я думаю, не понимает, что болтает. Где же ей понимать? Так лепечет. Я
все силы употреблю, чтобы она была счастлива; она вполне этого заслуживает. Сколько в ней благоразумия и покорности! Она меня тронула почти до слез своею детскою преданностью. Право, так взволновала меня. (Нюхает спирт.)
«Убившая» барка своим разбитым боком глубже и глубже садилась в воду, чугун с грохотом сыпался в воду, поворачивая барку на ребро. Палубы и конь были сорваны и плыли отдельно по реке. Две человеческие фигуры, обезумев от страха, цеплялись по целому борту. Чтобы пройти мимо убитой барки, которая загораживала нам дорогу, нужно было
употребить все наличные
силы. Наступила торжественная минута.
Употребит ли теперь хоть кто-нибудь в высшем обществе это глупое, это семинарское, это отвратительно-низкое слово: «законная» — и как смеешь ты напоминать мне, что я твоя жена, когда я стараюсь забыть об этом
всеми силами,
всеми средствами моей души?
В глазах мальчика блеснули слезы, взглянув украдкой на Беккера, он поспешил раскрыть их,
употребляя все свои
силы, чтобы тот ничего не приметил.
Любопытна также следующая заметка в XII-й части «Собеседника»: «Дядя мой мешался в ученость и иногда забавлял себя чтением древней истории и мифологии, оставляя указы, которые он читал не для того, чтобы
употреблять их оградою невинности, но чтобы,
силу ябеды присоединяя к богатству своему, расширять своего владения земли, что он весьма любил, — и для того-то любил паче
всего читать римскую историю.
Полный отчаяния, стиснул он
всею силою в руке своей сверток,
употребил всё усилие сделать движенье, вскрикнул — и проснулся.
Исполненный благодарности к молодым господам своим, которые так слепо доверяли его честности свое состояние, так безусловно поручали ему страшную обузу управления полуразоренного имения, он старался
всеми силами если не вполне оправдать их доверие, то по крайней мере не
употреблять его во зло.
Жена управляющего каждодневно наведывалась в избу Григория. Истинно добрая женщина эта
употребляла все свои
силы,
все свои слабые познания в медицине, чтобы только помочь Акулине. Она не жалела времени. Но было уже поздно: ничего не помогало. Больной час от часу становилось хуже да хуже.
Она видела, что зять — слабое существо, не мог говорить и жить иначе, и видела, что упреки ему от жены не помогут, и она
все силы употребляла, чтобы смягчить их, чтоб не было упреков, не было зла. Она не могла физически почти переносить недобрые отношения между людьми. Ей так ясно было, что от этого ничто не может стать лучше, а
всё будет хуже. Да этого даже она не думала, она просто страдала от вида злобы, как от дурного запаха, резкого шума, ударов по телу.
Николай Иванович. Да, и детский, и не только хлеб, но самого себя отдать. В этом
все учение Христа. Надо
все силы употреблять, чтобы отдать себя.
Не нужно доказывать, что
все, окружающее быт и воспитание нашего простонародья, вело его, в большей или меньшей степени, к развитию пороков и слабостей, [неизбежно] соединенных с [рабским или крепостным, вообще,] угнетенным состоянием, — лести, обмана, подличанья, продажности, лени, воровства и пр., вообще
всех тех пороков, в которых надо действовать тайком, исподтишка, а не
употреблять открытую
силу, не идти прямо, глядя в лицо опасности…
Отчего он
всю силу свою не
употребит прямо, куда следует, — против своего обидчика — князя?..
Жизнь сейчас, в настоящем, это то состояние, в котором живет в нас бог. И потому настоящее мгновение в жизни дороже
всего.
Все силы души
употребляй на то, чтобы не даром прошло это мгновение и чтобы не скрыть от себя того бога, который мог проявиться в тебе.
На другой день я
все силы употребил, чтобы покончить обыденкой
все дела и избавиться от ночи и в номере.
И что впредь будет происходить, о том не упущу доносить вашему императорскому величеству и
все силы употреблю, чтоб оную достать, а по последней мере сведому быть о ее пребыванье.
Я со всеподцанническою моею рабскою должностию, чтоб повеление вашего величества исполнить,
употреблял все возможные мои
силы и старания, и счастливым себя почитаю, что мог я оную злодейку захватить со
всею ее свитою на корабли, которая теперь со
всеми с ними содержится под арестом на кораблях, и рассажены по разным кораблям.
Евлампий Григорьевич попал на свою зарубку… Что она такое была?.. Родители проторговались!.. Родня голая; быть бы ей за каким-нибудь лавочником или в учительницы идти, в народную школу, благо она в университете экзамен выдержала… В этом-то
вся и
сила!.. Еще при других он
употребляет ученые слова, а как при ней скажет хоть, например, слово «цивилизация», она на него посмотрит искоса, он и очутится на сковороде…
Совершается удивительное дело. Люди, огромное количество людей, имеющих возможность разумной и любовной жизни, находятся в положении тех баранов, которых вытаскивают из горящего дома, а они, вообразив, что их хотят бросить в огонь,
все силы свои
употребляют на борьбу с теми, которые хотят спасти их.
Старый холостяк, потерявший в молодости свою невесту, полоненную татарами, на безуспешные розыски которой
употребил десятки лет, он
всю силу своей любви направил на свою племянницу, заменив ей действительно отца после смерти брата Якова.
— Я
употреблю к тому
все свои
силы, но знайте также, что меня привлекает не любопытство к наружным обрядам общества; я хочу увериться в том, чего жаждет, но не постигает душа моя; хочу иметь средства утвердиться в добродетели и усовершенствовать те, которыми обладаю, хочу знать, бессмертна ли душа моя?
— Поверьте, граф, что
все уладится между ними, и в конце концов они будут любить друг друга и жить счастливо. Я, по крайней мере, приложу
все силы мои для этого и
употреблю все свое влияние на Надю.
Воспитательница его, графиня Марья,
все силы употребляла, чтобы заставить Николиньку любить ее мужа так же, как она его любила, и Николинька любил дядю; но любил с чуть заметным оттенком презрения.
Заслуга Кутузова состояла не в каком-нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один — тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть расположен к наступлению — он один
все силы свои
употреблял на то, чтоб удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Кутузов один
все силы свои (
силы эти очень не велики у каждого главнокомандующего)
употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
«Je serais maudit par la postérité si l’on me regardait comme le premier moteur d’un accommodement quelconque. Tel est l’esprit actuel de ma nation», [«Я был бы проклят, если бы на меня смотрели, как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки: такова воля нашего народа».] — отвечал Кутузов и продолжал
употреблять все свои
силы на то, чтоб удерживать войска от наступления.
Случайности же страданий — те же, как для тех, так и для других, с тою только разницей, что ученики Христа будут готовы к ним, а ученики мира
все силы души будут
употреблять на то, чтобы избежать их, и что ученики Христа, страдая, будут думать, что их страдания нужны для мира, а ученики мира, страдая, не будут знать, зачем они страдают.
Но маршалек говорил также Юлии Семеновне, «что он
все свои
силы употребит, чтобы меня защитить».